не воюем, а учим подсоветных. На деле мы воевали в полный рост и снабжение налаживали самостоятельно.
Затем был поздний праздничный ужин, нам принесли котел с каким то африканским овощем, по вкусу картошка и поднос с жареным мясом и пир начался. Старший решил, воспитать Сапера и весь вечер рассказывал тому о моральных принципах строителя коммунизма, утомив нас и выбесив Сапера. Сапер свалил в деревню и сказал, что у его жен будет отдельный праздник, а мы зануды. Затем был отбой, дежурный полез на фишку со снайперской винтовкой / никто не собирался вручать свои жизни часовым из ангольской роты/ а мы наконец отбились и провалились в сон.
Утро началось, как обычно с диких криков петухов, котрые с первыми лучами солнца оповестили округу о новом дне. Подъем был трудный тело не отошло от пробежек с пулеметом на плече и с лентами обмотанными вокруг тела, наподобие революционных матросов, жутко неудобно. А мысли ещё были о Мари и будущем ребенке, по времени они уже были во Франции, но мысли все равно бродили разные как прошел перелет и благополучно ли прошли таможню, не обманет ли херр из банка в Габоне и как они устроятся в Нормандии, где Мари хотела взять ферму. Мысли, мысли, мысли…
Тишину порвал громкий командный крик Старшего, он на русском матерном доводил до личного состава, что приехала агитбригада с замполитами. Нашему удивлению не было предела, агитаторы в такой глубинке, с артистами и самодеятельностью, кинопередвижка, что они забыли в этой глуши. Утренние процедуры были завершены раньше, все были выбриты и даже подшиты подворотнички. У Старшего был принцип, подшиваться должны были все это по его мнению отличает армию от бандитов. Как то так. На площади разворачивали сцену на грузовике, опустив борта. там собирались выступать самодеятельные артисты, вечером обещали кино. Жизнь кипела, праздничная суета и гомон. А меня сосало под ложечкой, чуйка просто ревела корабельной сиреной — тревога. Что то резало глаз, но что я понять не мог. На всякий случай я поделился своими мыслями со Старшим, тот по тихому отослал Снайпера на крышу и приказал внимательно отслеживать приехавших артистов. Артистов в бригаде было два десятка, все крепкие и мускулистые и какие то востроглазые и цепкий взгляд они не прятали. Были и белые и негры и все они делали так ловко и слаженно, что было странно обычно такие агитбригады сборные солянки, а тут как одно целое. Старший бригады белый мужик представился — советник по культуре при Минкульте Анголы и представил фотокорреспондента из журнала "Советский воин", который прибыл сделать репортаж и Анголе и её революционной армии, если мы хотим он может и нас сфотографировать и сделать нам фотографии для родных. Советник и фотограф были солидными людьми, по форме и с орденами на груди.
Мой взгляд остановился на корреспонденте. Молодой парень от силы лет 25 накачанный фигурой напоминает Старшего, костяшки пальцев и ребро ладони жесткие и видно, что занимается парень рукопашным боем, такой боевой фотограф и на груди медаль "За боевые заслуги" и орден "Красной звезды" и тут меня прошибает как молнией у него орден неправильный красноармеец в обмотках и ботинках и стойка со штыком вперед. Обычно, в книгах и фильмах так и ловят вражеских диверсантов, мол красноармеец должен быть в сапогах и стоять по другому. Меня начинает пробивать дрожь и я потихоньку пятясь к дому, где оружие бормочу, что хочу фотографию с маузером в одной руке и ППШ в другой, мол всю жизнь мечтал о такой фотографии на память и тут такая оказия подвалила. Заодно тащу Старшего под руку со словами — Ты же хотел фотографию с саблей, пошли возьмешь и я тоже с саблей с тобой сфотографируюсь. Наши на меня и командира смотрят как на дебилов, да и сабель у нас, как таковых не было. До дома мы добрались, ввалились в зал, Старший говорит— что бля за цирк. Какие сабли. Перегрелся. Я в ответ, это ряженые, сейчас нас не сфотографируют а убьют, хватай пулемет и давай их положим и потребуем документы. Ты вообще командир их документы видел. Он в ответ — нет не видел. У них документы наверное на блокпосту на въезде проверяли. А затем матерно, если перевести — что эти обезьяны могут проверить… только свой зад и то на пинках…
Я полез на крышу с пулеметом, командир взял свой и пошел к фотографу и советнику. Я довел до Снайпера обстановку и тот стал страховать командира подходящего к этим белым артистам. Когда Старший подошел и спросил документы его попытались обезоружить, но убивать не стали, хотели взять живым, но Снайпер не сплоховал, положил обоих. Я расстрелял артистов на сцене, они не успели достать оружие из своего реквизита. Кинопередвижку расстрелял командир. Живых мы никого не взяли. Все опешили и спросили только одно. но в разных вариантах, что это было. Мне пришлось объяснять, орден "Красной звезды" не мог быть на груди фотографа, он слишком молод для этого. Посыпались возражения, что он вполне мог получить орден и что это ерунда. Пришлось объяснять про ботинки с обмотками и сапогами и про стойку со штыком и что штык у него не показывает на букву" О" и не показывает на другие буквы. Еще в школе я увлекся наградами и знал некоторые тонкости.
Были ордена и с обмотками и сапогами. А на груди фотографа был самый первый тип. который был изготовлен из серебра 925° и латуни с использованием рубиново-красной эмали. Размер между противолежащими концами звезды — 47,5 мм. Сделан из двух искусно спаянных между собой деталей. Такая конструкция напоминает конструкцию первого типа орд. Ленина. Внутри знак полый. В центре аверса звезды припаивался медальон. Красноармеец на медальоне развернут прямо, а не вправо, как на последующих типах. Реверс так же отличается от последующих типов. В центре припаяны латунный винт, а в основании двухступенчатый фланец, выступающий над поверхностью реверса. Клеймо "ГОЗНАК" выбито ниже основания винта. Порядковый номер выбит в верхней части реверса, над винтом, цифрами высотой 1,5 мм. Диаметр серебряной гайки крепления — 36 мм. В центре реверса гайки припаяна двухступенчатая латунная шайба с резьбовым отверстием. Всего изготовлено около 800 экз. Самый маленький известный номер — 18, а самый большой — 781. И вручался очень недолго до 1935 года.
Фотографу от силы 25 лет, а чтобы орден был его ему должно быть за шестьдесят. Вот это видимо и резало